«Я сделал всё, что мог»

Совсем недавно, в конце июня, в России отметили столетие отечественной нелегальной разведки.

Однако мало кто знает, что Уфа имеет непосредственное отношение к этой дате: здесь в разное время работали несколько военных разведчиков, каждого из которых можно назвать легендарным. О судьбе одного из них — наш рассказ.

Немецкий, итальянский, французский — свободно

В мае прошлого года на здании железнодорожного вокзала Уфы торжественно открыли мемориальную доску полковнику Льву Маневичу. Присутствовавший на открытии глава региона Радий Хабиров напомнил: «Мы были еще совсем мальчишками, когда в Советском Союзе прошел фильм «Земля, до востребования», и мы все восхищались жизненным путем и подвигом Льва Маневича. Нам вдвойне приятно, что судьба настоящего разведчика-героя тесно связана с Уфой.

Именно здесь он состоялся как лидер, как герой, как руководитель. Здесь сложилась его личная судьба: он познакомился со своей будущей женой. А его брат Яков многое сделал для здравоохранения республики и организовал тогда борьбу с тяжелой вспышкой эпидемии тифа».

Исключительность судьбы будущего разведчика была предо­пределена, пожалуй, с самого начала. Лев Ефимович Маневич родился 20 августа 1898 года в городе Чаусы ныне Могилевской области (Белоруссия) в семье служащего. В девять лет остался сиротой. К счастью, у него были старшие сестра и брат, который в ту пору находился в Швейцарии. Будучи социалистом-революционером, Яков Маневич был приговорен к бессрочным каторжным работам в Сибири за попытку поднять солдат на восстание против царской власти и после года на каторге сумел сбежать в Цюрих, где поступил на медицинский факультет. Вот к нему в 1907 году и отправили младшего Леву.

В Цюрихе Лев Маневич окончил школу, в совершенстве овладел итальянским, немецким и французским языками, получил профессию инженера в Женевском университете. Вместе с братом Лев ходил в Народный дом, где с лекциями выступал Ленин. Оба увлеклись ленинскими идеями классовой борьбы, марксистской теорией, мечтая превратить ее в практику революции. Молодежь тогда бредила этими идеями. Братья вступили в РСДРП, стали убежденными большевиками и решили посвятить жизнь этой борьбе. В Ленина они поверили фанатично. Когда в России грянула Февральская революция 1917 года, они убедились в том, что теория революции может стать практикой. В июне 1917 года братья Маневичи вернулись в Россию. Яков стал военным медиком, а Лев после октябрьского переворота отправился добровольцем в революционную армию. Оба принимали участие в Гражданской войне. Лев начал старшим разведчиком стрелкового полка, а в апреле 1918 года он уже комиссар бронепоезда, командир отряда особого назначения. Воевал в войсках Бакинской коммуны, затем на Восточном фронте. Один и без оружия убедил башкир прекратить восстание против Советов. Потом вел партийно-политическую работу в Самаре и Уфе.

В 1918 — 1919 годах в Поволжье и на Урале вспыхнула эпидемия холеры. Здравоохранение в Башкирии являло собой безотрадную картину: было разрушено все медико-санитарное дело, медицинских работников не осталось. В аптеках не было медикаментов, в губернской больнице вместо пяти-шести врачей работал всего один. Уфимский губздрав и Наркомат БАССР были обязаны срочно организовать медицинскую помощь населению, имея крайне ограниченные силы и средства. Вот в эту пору, в начале 1919 года, в Уфу и прибыл Яков Маневич, возглавивший Уфимский губернский здравотдел.

Грозная эпидемиологическая обстановка побуждала его предпринимать самые энергичные меры. В октябре 1919 года в Уфу ежедневно по железной дороге прибывало около тысячи больных красноармейцев, из них до ста человек умирало.

Бывало, в приемнике и в вагонах на эвакопункте находилось одновременно по 3000 человек. Больные лежали прямо на полу, в грязи, при одном дежурном враче. Не было ни одеял, ни белья, ни бани. По предложению Якова Маневича при железнодорожной станции оборудовали дезинфекционные камеры, в зоне Солдатского озера (ныне парк имени Якутова) открыли баню. В Уфе была срочно создана чрезвычайная санитарно-эпидемиологическая комиссия, которая развернула меры по проверке населения на вшивость, по борьбе за чистоту силами медработников и общественности. К концу 1920 года эпидемия паразитарных тифов резко сократилась.

С 15 мая 1920 года в Уфе начал работать и Лев Маневич, командированный ВЦИКом на транспорт. Он заведовал районным политотделом железнодорожной станции Уфа и был инструктором Главного политического управления путей сообщения.

На тот момент ему было 22 года. По роду деятельности молодому инструктору часто приходилось выступать с лекциями, вести беседы, участвовать в митингах. Знавшие его в те годы вспоминали, что он был прекрасным пропагандистом — образованным, убежденным, умевшим говорить вдохновенно и страстно. Его избрали членом бюро 2-го районного комитета РКП(б) города Уфы (впоследствии — Ждановский, а затем Советский районный комитет КПСС).

Уфимский период жизни Льва Маневича длился недолго, до 15 июня 1921 года. В 1921 году он окончил высшую школу штабной службы комсостава, в 1924 году — Военную академию РККА, в 1929-м — Военно-воздушную академию имени Жуковского. За восемь лет — три академии подготовки высшего командного состава Красной армии! Судя по характеристикам руководства Военно-воздушной академии, из него мог бы получиться отличный командир авиачасти, но судьба распорядилась иначе: Льва Маневича вызвали в Главное разведуправление генерального штаба. И там разговор уже пошел о другом. Он был не только самым образованным молодым командиром, но и в совершенстве знал итальянский, немецкий и французский языки, английский освоил в академии. Такие люди нужны для другой работы. Начальник Главного разведуправления Красной армии Ян Берзин предложил Льву Маневичу стать разведчиком-нелегалом. Тот согласился.

Радистка Травиата пристрастила к опере

С ноября 1929 года Лев Маневич находился в командировке в Австрии и Италии, имея задание добыть информацию об итальянской военной промышленности и военно-политических планах Италии. Он ехал под видом предпринимателя Конрада Кертнера, а чтобы легализоваться, открыл в Вене патентное бюро — регистрировал и продавал лицензии на различные изобретения. Вскоре разведчик обзавелся обширными связями среди пилотов, инженеров, техников и авиаконструкторов. Знакомился с ними на банкетах, выставках, соревнованиях и испытаниях планеристов. Здесь очень пригодились его летные знания и навыки: Маневич часто посещал различные аэродромы и бывал на проходящих в Англии воздушных гонках.

Делая важные снимки, Маневич пользовался особым фотоаппаратом — в устройство была вмонтирована специальная кнопка на случай поимки, при нажатии которой все кадры моментально засвечивались. Настоящей удачей Маневича стало заключение контракта с немецкой фирмой по производству аккумуляторов (в том числе для подводных лодок) «Нептун».  У разведчика сложились отличные отношения с ее руководством, и ему предложили стать официальным представителем «Нептуна» в Италии.

После переезда в Милан Маневич открыл патентное бюро «Эврика». Помимо «Нептуна» он в Италии представлял интересы ряда фирм из Германии, Австрии и Чехии, которые занимались производством авиационного оборудования и приборов ночного видения. Советский разведчик завел счет в банке, стал членом местной торговой палаты, а благодаря протекции руководителей близких к вермахту фирм регулярно ездил в Испанию, посещая один из аэродромов, где собирались сторонники фашизма. Они быстро прониклись доверием к специалисту, стали приглашать его на встречи, где обсуждались плюсы и минусы новинок немецкой и итальянской авиатехники.

Всю полученную информацию — например, об особенностях литейного дела при создании двигателей самолетов — разведчик пересылал в Центр. После изучения эти документы тут же поступали в советские конструкторские авиабюро. Кроме того, он постепенно обрастал информаторами: на советскую разведку трудились 12 агентов из Турина, Болоньи, Генуи и Милана, а специалисты из разных портовых городов снабжали разведчика сведениями о передвижении войск, военной промышленности и армейских поставках.

Собрав нужные данные, Маневич спешил к своей радистке с псевдонимом Травиата — ученице Макса Клаузена, радиста знаменитого разведчика Рихарда Зорге. Нередко документы передавались при встрече с радисткой в оперном театре. С подачи Травиаты Лев полюбил музыку и стал часто наведываться в Ла Скала, где тоже обзаводился полезными для дела знакомствами.

Всего Маневич передал в Москву около 190 чрезвычайно важных документов — чертежи подводных лодок, устройств центра управления запускаемыми снарядами с боевых кораблей, схемы и данные испытаний новых образцов истребителей и бомбардировщиков.

3 октября 1932 года из-за предательства одного из итальянцев, члена своей группы, Маневич был арестован итальянской фашистской контрразведкой в Милане в момент получения важной информации. Его подлинное имя итальянцам установить не удалось. После долгого следствия в феврале 1937 года Особый трибунал по защите фашизма приговорил его к 16 годам тюремного заключения, но даже из тюрьмы Маневич ухитрялся передавать важную информацию в Центр. К примеру, это он снабдил Москву сведениями о производстве техники из броневой стали для защиты от среднекалиберных зарядов, «рецептом» которой поделились с итальянскими союзниками немцы. В руки разведчика также попали характеристики генуэзского крейсера, который было сложно потопить, подробности использования светящихся авиабомб при ударах по Эфиопии, схемы нового прицела для авиаударов фирмы Zeiss.

Полковник Старостин

В 1941 году заболевшего туберкулезом Маневича переводят на юг Италии, в тюрьму на острове Санто-Стефано в Тирренском море, где в сентябре 1943 года его освободили союзные войска. Но произошло непредвиденное: американцы отправили освобожденных узников на шхуне в итальянский порт Гаэта, а за день до их прибытия порт заняли немцы. Маневича вместе с другими снова арестовали и отправили в концлагерь Маутхаузен на территории Австрии. Сознавая, что там вскроется его вымышленное австрийское происхождение, Маневич назвался именем советского полковника Якова Старостина. Как наиболее опасного преступника его бросали из лагеря в лагерь, последним оказался Эбензее. Здесь полковник Старостин организовал и возглавил антифашистское подполье. Благодаря отличному знанию немецких диалектов ему удалось узнать, что гитлеровцы намереваются загнать узников в отработанные штольни и там уничтожить, замуровав их с помощью взрывов. В Эбензее находилось 16 тысяч человек, их всех ждала мучительная смерть. Узники как могли подготовились к последнему бою. Когда первую колонну вывели за ворота лагеря, раздался условный сигнал, заключенные выхватили из-за пазух припрятанные камни и набросились на охранников. Кто-то погиб, но большинство остались в живых и разбежались. Только полковник Старостин не мог с ними бежать. Он был смертельно болен.

Лев Маневич был освобожден американскими войсками 6 мая 1945 года и через пять дней скончался. Истощенный, измученный, он умирал буквально на руках своих спасителей. Товарищу, который оказался рядом, сказал: «Запомни, я — Этьен. Передай нашим, чтоб не трогали семью. Я сделал все, что мог».

Так закончилась жизнь легендарного разведчика. Ему было всего 47 лет. Похоронили его в чужой земле и под чужим именем.

20 февраля 1965 года за доблесть и мужество, проявленные при выполнении специальных заданий Советского правительства перед Второй мировой войной и в годы борьбы с фашизмом, полковнику Маневичу Льву Ефимовичу присвоили звание Героя Советского Союза (посмертно), тогда же впервые и было рассекречено его настоящее имя. Так спустя двадцать лет имя героя вернулось на родину. О жизни легендарного советского разведчика повествует роман Е. Воробьева «Земля, до востребования», а главную роль в одноименном художественном фильме сыграл народный артист СССР Олег Стриженов.

Жена Надежда Дмитриевна и дочь героя Татьяна были военнослужащими, обе ушли в отставку в звании подполковника.

Сергей НАРЫШКИН, директор Службы внешней разведки России, председатель Российского исторического общества:

— Разведчики-нелегалы составляют особую гордость нашей службы. Это профессионалы высочайшего уровня, высочайшего класса, обладающие исключительными интеллектуальными и морально-волевыми качествами.

Их подготовка длится годами, а сама деятельность окружена плотной завесой тайны. Глубоко символичен девиз нелегальной разведки — «Без права на славу, во славу Державы».

Дочь Татьяна Львовна Маневич на могиле отца.